Растущий лес - Страница 58

— Что ж, — оглядев полную молодых эльфов аудиторию, Келеэль предвкушающее потер руки. — Думаю среди вас нет тех, кто не слышал бы о моих мм… экзотических пристрастиях в искусстве волшебства.

Среди студентов начались переглядывания и перешептывания. Большинство испуганные, но парочка и предвкушающих. Отметив будущих потенциальных темных магов, опытный чародей продолжил. — Некоторые аспекты творения чар, легкомысленно отвергаемые большинством известных вам авторов, таят в себе не малое могущество. Сегодня мы погорим о одном приеме, которым, на мой памяти, пользовался едва ли десяток чародеев нашего народа. В том числе и я.

Чуткий слух архимага уловил шепот с задней парты.

— А ты говорил, чего сюда ходить, чего сюда ходить… Где ты еще на халяву сможешь почерпнуть информацию о высшей некромантии?! Так что сиди и записывай каждое слово, как я, больше такого без десятка предварительных клятв и обетов тебе услышать не дадут.

— Но урок же по общей магии, — неуверенно возразил юному адепту темных путей.

— Ты еще Мудрейшему это скажи, — зло шикнули на парня с соседнего ряда.

— Итак, сегодня мы поговорим об одном из древнейших и примитивнейших приемов, в то же время способных дать магу немалые преимущества, — начал свою речь архимаг. — О фамильярах. Вот, к примеру, мой. Пушистик!

Из мгновенно открывшегося миниатюрного телепорта на стол выбралась очень недовольная серая мышка, которую оторвали от ее любимого зерна. Под взглядами десятков эльфов питомец архимага засмущался и попытался юркнуть в рукав своего хозяина. Но был безжалостно пойман на полпути и выставлен на всеобщее обозрение.

— Вот, полюбуйтесь, типичнейший фамильяр, — начал раскрывать тему урока волшебник. — То есть магическим образом привязанная к волшебнику существо. Умение обзаводиться таким вот симпатичным питомцем является, безусловно, одним из самых древнейших и элементарных магических приемов, который даже если забудут, то неминуемо откроют заново. Увы, сейчас почти все маги нашего народа предпочитают для достижения своих целей пользоваться сложными заклятиями… а между тем это совершенно напрасная трата сил и времени.

На задних партах воцарилось уныние. Юные адепты темных путей поняли, что некромантии сегодня не будет.

— Обычно для создания фамильяров пользуются животными, но некоторые слишком уж жаждущие могущества личности пользуются духами, низшими демонами или даже представителями разумных рас. Не делайте этого! Сама суть магического питомца в том, что маг и существо обмениваются кусочками души. Я надеюсь, никому из вас не хочется превратиться в нечто среднее между собой и кем-нибудь еще? Хотя если желающие найдутся, отговаривать их не буду. В конце-концов, кто я такой чтобы мешать им покончить с собой?

По рядам слушателей прокатилась волна улыбок и тихих смешков. Архимаг продолжил.

— Практический смысл обретения фамильяра заключается в том, что после смешения душ маг получает некоторые способности своего питомца, а питомец некоторые способности мага. Вплоть до физической трансформации одного в другого. Впрочем, последнее возможно, только если чародей сознательно развивает своего спутника, тратя на это время и силы. Но результаты, которых можно добиться при некотором напряжении сил, весьма впечатляющи. Пушистик, огненный шар!

Грызун пискнул и в воздухе перед носом Келеэля закачался сгусток плазмы.

— Как видят те из вас, кто достаточно хорошо овладел навыками магического зрения, эта некогда обычная мышь вполне способна творить элементарные, да и кое-какие сложные, впрочем, тоже, чары, — продолжил лекцию волшебник дезактивируя заклятие, почти опалившее ему брови. Фамильяр был после боя не в настроении и выказывал хозяину свое негодование.

— Ого, — не сдержавшись воскликнул тот из студентов, что мечтал о уроке высшей некромантии, — да в ней магии как в магистре!

— Пушистик обладает ровно десятой частью моего запаса, — пожал плечами архимаг. — Вернее обладал ей, при своем рождении как фамильяра. А дальше развитие его было строго индивидуально.

Серый комочек, понявший, что назад к кормушке с вкусной пшеницей его не отпустят печально и почти разумно вздохнул. Иногда его хозяин был настоящим тираном. За время служения архимагу создание успело повидать многое. Над ним ставили эксперименты. Им пытались закусить разные твари. Ему скармливали разную бурду, цвет запах и вкус который был бы способен вывести тараканов, крыс и всю разумную жизнь из средних размеров города. Он оживал и умирал, подчас весьма мучительно. И, что самое главное, по духовному каналу, связывающему его и легендарного архимага, постоянно текли сбрасываемые им в своеобразный живой носитель эманации магии, причудливо перекраивавшей самую его суть. В тои числе и особо ядовитые эманации Хаоса, после близкого знакомства с которыми и так уже совсем не обычное животное превратилось в нечто, способное взывать заикание, нервный тик и приступ медвежьей болезни у средней силы демона.

У студентов появились вопросы, и древний архимаг при помощи лишь чуть менее древнего мыша стал давать на них ответы. Настроение Келеэля неуклонно повышалось, в то время как его питомец грустил все больше и больше. Но стоило лишь занятию кончиться и эльф вместе с фамильяром переместились в сое жилище. И там процесс повернулся вспять. Грызун радостно хрустел зерном, а волшебник все больше и больше мрачнел. Информация, которую могущественный некромант получил от двух свежих трупов слегка приоткрывала завесу над готовящимся заговорам. Но именно что слегка. На мастера меча вышли ничего толком не знающие эмиссары, вроде того, что лежал сейчас в лаборатории архимага. С предложением, от которого тот не смог отказаться. И все. Воин, при жизни бывший далеко не глупым, не сумел узнать ничего сверх того, а его собеседник оказался обычной шестеркой, рекрутированной из мелкого уголовника стражем, недавно скончавшимся при почти естественных обстоятельствах. Единственным что покойный знал точно, была информация, что несмотря на смерть своего благодетеля заказы в ведомым вроде бы только им двоим тайничке и вознаграждение за них появляться не перестало. И последним из них была беседа с покойным мастером меча. Вернее, передача ему условного знака к действию, которое неминуемо должно было развернуться очень и очень скоро. Весьма заметного к слову знака.